Запад Мидленда. К югу от Пограничного лагеря.

Маленькая рощица претерпела изменения, словно эманации самой смерти, что питала пришедшую нежить, проникла в живую ткань растений. Молодые деревца сбросили листья и стояли неровными корягами, словно сведенные в судорогах пальцы мертвеца, бесцельно тянущиеся к небу. Кора посерела, а кое-где отвалилась, обнажая трухлявую пористую поверхность сердцевин, лишенных даже малейшей капли жизненных соков. Солнце не могло привнести в этот уголок малейшей радости — пожухлая трава неровными уродливо серыми пучками торчала то тут, то там, а небольшие кустики, подражая деревьям, сбросили листву, оставив лишь колючки. В этой тусклой безжизненности особенно сильно бросался в глаза бледно-алый оттенок тощих бутонов диких роз. Огромные шипы, казалось, защищали растение от всего мира, в то время как плотно сжатые красноватые лепестки так и не желали распускаться, являя собой лишенное какого-либо смысла упрямство. В тени изуродованных деревьев была четко видно разросшаяся от частого посещения дорога, ранее соединяющая Орден паладинов и передовые лагеря Империи. Ныне она служила лишь мертвым, что оккупировали эти территории бесконечным потоком своих мертвых солдат, без устали топчущих некогда живописные окрестности. На дороге часто встречались отряды нежити, что передвигались уверенно и смело, словно находились на своей территории. Впрочем, так оно и было. Хоть в роще по прежнему нет серьезных буреломов, а деревья не стоят близко друг к другу, как в полноценном лесу, но здесь много мест, где можно спрятаться умелому разведчику.